Императивы иммануила канта. Категорические императивы Канта: в чем суть учения великого философа

Категорический императив – это понятие, введенное немецким философом Иммануилом Кантом. Он был разработчиком концепции автономной этики, согласно которой нравственные принципы человека существуют независимо от окружающей внешней среды и должны находиться в неразрывной связи друг с другом. Категорический императив являл собой строгую необходимость применения основных принципов, определяющих поведение человека.

Человек, согласно учению Канта, представляет собой высшую ценность. У каждого человека есть чувство собственного достоинства, которое он тщательно оберегает. Но другой человек тоже обладает чувством собственного достоинства. Соответственно, человек обладает свободой выбора поступков в рамках понимания чувств другого человека. Все поступки человека оцениваются исходя из понятий о добре и зле.

Человек, как личность, не может быть мерилом добра и зла, не может быть и совершенного человека – эталона этих качеств. Поэтому, понятие о добре и зле даны нам свыше, от Бога – он один является носителем этих категорий. Нравственное сознание человека должно принять Бога, как идеал, как нравственное совершенство. Человек обладает свободой выбора поступка. Поступки людей оцениваются с позиций категорий добра и зла.

Есть ли во внешнем мире образец, эталон добра? Есть ли конкретная личность как носитель этого эталона? Нет такой личности.

Исходя из этих двух положений (человек есть высшая ценность, а Бог есть символ нравственного идеала), Кант формулирует свой нравственный закон, который должен регулировать нравственные отношения между людьми.

В 1793 году в сочинении «Религия в пределах только разума», касаясь вопроса об отношении морали и религии, Кант пишет:

Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить. По крайней мере это вина самого человека, если в нем имеется такая потребность, и тогда ему уже нельзя помочь ничем другим; ведь то, что возникает не из него самого и его свободы, не может заменить ему отсутствия моральности. - Следовательно, для себя самой (и объективно, поскольку это касается ведения, и субъективно, поскольку это касается способности) мораль отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе.

Исходя из определения, что человек есть главная нравственная ценность, а Бог для него нравственный идеал для самосовершенствования, Кант формулирует свой закон, который должен стать основой для построения отношений между людьми. Он получил название категорического императива. Этот закон содержал следующие предписания:

В жизни поступать по таким правилам, чтобы они имели силу закона для себя и окружающих людей;

Относится к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе;

Ближнего нельзя рассматривать с позиций личной выгоды для себя.

Учение Канта не отождествляется с «Золотым правилом», оно дополнено формулировками, что правило одного имеет силу закона для него и окружающих его людей, а также, что человек – это не средство достижения личной выгоды.

Свободная воля человека, согласно категорическому императиву связана с сознанием человека и подчиняется только ему. Он является принципом, который должны использовать в повседневной жизни все люди, несмотря на возраст и социальное положение. По Канту, категорический императив должен принять вид и силу закона. Нравственный человек должен следовать ему, невзирая на внешние обстоятельства, а руководствуясь лишь чувством долга.

Одним из базовых понятий немецкой философии является категорический императив Иммануила Канта, суть которого изложена в его труде «Критика чистого разума». Кант делит практические принципы на максимы (субъективные) и императивы (объективные) . Императив, в свою очередь, он подразделяет на категорический и гипотетический. Категорический императив — это абсолютный моральный закон, который не сопряжен ни с какой целью, и, в отличие от гипотетического, выступает как совет предосторожности и может существовать только в определенных условиях.

Категорический императив строится по формуле: должен, потому что должен. Данная формула придает ему всеобщий, устойчивый и неизменный характер, который позволяет существовать моральному закону в любых ситуациях. Поэтому человек должен помнить, что его субъективные максимы не могут быть всеобщими, и его задача упорядочить их и сделать максимально близкими к категорическому императиву. Моральный закон один, но существует несколько его формулировок. Представляется, что для современного общества более полезной будет следующая трактовка: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству».

В погоне за выгодой человек часто забывает, что кроме его максимы есть максимы других. А реализуя свою субъективную цель, он может предать, обмануть и обидеть других, используя их. Например: человек может поссорить друзей, сказав им неправду в своих интересах. Чтобы этого не произошло, он должен следовать категорическому императиву, о чем и свидетельствуют две другие формулировки, которые призывают нас поступать так, чтобы субъективное волеизъявление стало объективным законом.

Эти три способа внешнего выражения закона подчеркивают его многогранный смысл, обращая внимание на отдельные аспекты. Существование этих формулировок отражает такой важный принцип морального закона, как его автономность. Ее смысл заключается в том, что категорический императив предписывает нам сама воля, при этом, не требуя обоснования его обязательности. Но императив был бы бесполезен, если бы ни одно важное условие – свобода . Именно она, как говорит Кант, открывает путь автономии. Свобода делает нашу волю «законодательной» и не зависящей от внешних факторов, позволяя ей самоопределяться, основываясь на форме закона, а не его содержании.

Доказательством этому выступает такое чувство, как «угрызение совести». Например: мальчик увидел, как его друг украл кошелек у девочки, но не сказал никому, потому что тот его об этом попросил. И как бы в этой ситуации не убеждал себя человек, что не мог предать друга, несмотря на эти обстоятельства, его все равно будет мучить совесть, потому воля обладает свободой. Из всего вышесказанного, можно сформулировать следующее определение: категорический императив — это абсолютный, объективный, всеобщий моральный закон, необходимым условием которого является свобода, а основным принципом автономность, обеспечивающая его устойчивый и неизменный характер.

Итак, подводя итог, хочется отметить, что роль категорического императива в нашей жизни велика, потому что он учит нас поступать правильно в любых ситуациях. Кроме того, позволяет нам уважительно относиться к другим людям и является, в какой-то мере, нашим внутренним регулятором поведения. Каждый человек, в идеале, должен следовать этому моральному закону, важность которого можно сравнить с высказыванием Конфуция: «Не делай другим того, чего не желаешь себе», — и с золотым правилом нравственности: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой».

Что такое «Категорический императив Эмануила Канта (Иммануила Канта)»? Философия - наука сложная и запутанная. Однако давайте будем последовательны и прежде обратимся к теории. Она сухая, серая, скучная, как черствый хлеб. Но хлеб есть хлеб, он всему голова, выбрасывать его нельзя, каким бы «невозможным» он ни казался.

Итак, категорические императивы Канта И. - это сформулированный им «нравственный закон», согласно которому человек должен «поступать так, чтобы максима его поведения на основе его воли могла стать общим естественным законом». Иными словами, если человек стремится приобщиться к подлинно нравственному, ему необходимо осознанно подходить к каждому своему суждению и поступку, то есть до или после (желательно «до») остановиться на мгновение, замереть, выйти из своего тела, отстраниться от существующих в сознании стереотипов, норм и правил поведения, отбросить логику и дать истинную оценку происходящему:

• может ли твой поступок, твое суждение (максима твоего поведения) стать единым всеобщим законом;
• является ли человек, к которому обращен твой поступок, высшей ценностью или он есть средство достижения твоей цели;
• ориентированы ли все твои поступки на общее благо, на благо всего человечества.

Последнее суждение звучит немного пафосно, однако здесь наблюдается «эффект бабочки» - каждое наше желание, мысль, эмоция, мечта и надежда, пусть даже в самом микроскопическом виде, живет, растет и распространяется. Ничто не исчезает бесследно. И никто не знает, как это отзовется и к чему приведет в душе другого человека. Поэтому мы должны быть внимательны и брать на себя ответственность за каждую вибрацию внутри, за каждую секунду в нашей жизни, потому что это может изменить все до неузнаваемости как в нашей жизни, так и в жизни другого человека.

А вот теперь возникает вопрос «возможно ли это, возможно ли жить, следуя идее под названием «категорические императивы Канта»? В своей работе, в своих суждениях великий философ предлагает читателю присоединиться к совместному обсуждению этой темы и взглянуть на себя самого, привычного во всех отношениях человека с другой точки зрения…

По мнению автора, в каждом, даже в самом нравственно опустившемся человеке есть некая добрая воля, подлинная нравственность, заложенная в нас с рождения. Она безусловна. Она совершенна. К примеру, «рассудок, остроумие и способность суждения» или «мужество, решительность, целеустремленность» - хорошие и желательные качества для любого индивида. Но это с одной стороны. А с другой? Они могут стать в высшей степени «дурными и вредными» без наличия доброй воли. Слишком сильно и непредсказуемо в человеческой природе желание удовольствия и наслаждения, которое ставится нашим разумом в один ряд со счастьем. Например, сегодня и честен, потому что это выглядит достойно в глазах других людей, и такое поведение доставляет ему некое «утонченное» удовольствие. А если завтра добрый и честный поступок находится на одной чаше с великим соблазном или угрозой для жизни? Как поступить в этом случае? Любое свойство характера, всякий талант, какое бы то ни было желание, поступок или суждение без подлинной нравственности будут направлены не на совершенствование духа и не на благо человечества, а на удовлетворение эгоистических потребностей человека.

Однако заложенное в нас изначально некое высшее начало не обещает, что сегодня-завтра мы станем просветленными. Оно может лишь помочь в становлении нас как Это горящий факел в руках человека, который освещает его путь. Но куда идти, в какую сторону, с кем и для чего, выбор за нами, и он должен быть свободным. Я выбираю тот или иной путь, я поступаю так или иначе, мой факел освещает мою дорогу, и я вижу, о какие камни я могу споткнуться, поэтому я и только я беру ответственность за свою жизнь. Конечно, без запинок и падений не обойтись, но за ними следуют подъём, раскаяние и осознание, кто есть ты в этом мире, и что есть мир вокруг. И человек таким образом добровольно, осознанно, разумно выходит на путь подчинения моральным законам. Это и есть извечный круг, проходя который человек становится нравственным, а значит свободным. Благодаря ему человек становится свободным, а значит нравственным. Таким образом, категорические императивы Канта не могут с сегодня на завтра стать действенными. Это то, по утверждению самого философа, что человек должен взять за основу, к чему стремиться, чему следовать, ибо, если ты возводишь в закон своих поступков долг как перед отдельно взятым человеком, так и перед человечеством в целом, ты поступаешь нравственно в высшем смысле этого слова.

Что можно сказать в заключение? Как говорится, категорические императивы Канта есть шестое Почему? Да потому что без веры в Бога суть учения немецкого философа приравнивается к нулю. Оно зиждется на трёх постулатах. Первый - вера в Бога как символ нравственного идеала, к которому необходимо стремиться, и только истинная вера в Создателя дает осознание, что человек есть высшая ценность, ибо он создан по образу и подобию Его. Второй - бессмертие души, потому что только в перспективе бесконечности душа может полностью выполнить категорический императив. И третий - свободная воля есть не что иное, как воля, подчиненная нравственным законам.

Но и личности следует быть такой, чтобы не поддаваться подавлению и тем более не соглашаться на него. Не позволять обращаться с собой, как с вещью, и не допускать в отношении себя какого бы то ни было произвола.

Такова одна из основных моральных обязанностей человека, сформулированных Иммануилом Кантом. Другой стороной этого требования является запрет на отношение к другим, как к вещи, т.е. использование их в качестве средства для достижения своих частных целей. «Безоговорочное отвержение рабства и беспощадное осуждение продажно-рабского образа мысли» утверждаются Кантом на основе учения о категорическом императиве - основополагающем принципе нравственности, нравственном законе.

Кант создал одно из наиболее проработанных деонтологических* учений о морали. В нем мораль предстает как опыт долженствования.

Человек по-разному побуждается к поступкам. Он может побуждаться в своей воле субъективно, т.е. произвольно выбирать правила совершения поступков, или объективно - с помощью разума. Субъективные правила воления Кант называет максимами, объективные - императивами.

Все императивы выражаются через долженствование. Однако характер их воления может быть разным. Совершение одних поступков необходимо ради достижения определенного практического результата; совершение других ценно и важно само по себе, безотносительно к какой- либо практической цели. Первый тип императивов Кант называет гипотетическими . Это императивы умения (указывающие, что надо сделать, чтобы достичь определенной цели) и благоразумия (указывающие, к каким целям надо стремиться, чтобы стать счастливым) . Императивы такого рода зависят от преходящих внешних или внутренних обстоятельств.

Второй тип представлен одним императивом - категорическим. Особенность категорического императива заключается в том, что он не ориентирует на какую-либо цель, но требует определенного рода поведения как ценного самого по себе. Категорический императив ничего не говорит о содержании поступка или его следствиях; он не говорит, к чему стремиться и что делать. Предмет категорического императива - принципы, обусловливающие поступок; он указывает, как надо делать и из чего при этом исходить. Это и есть моральный закон.

Первый практический принцип гласит: «Поступай только согласно такой максиме, относительно которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» . В этом принципе находит отражение надситуативный и надличностный характер нравственного воления, в чем заключается его универсальность, или всеобщность. Поступая определенным образом в отношении конкретного лица человек как бы предполагает, что он поступил бы таким же образом в отношении любого другого лица и в отношении него любому другому лицу следовало бы поступить так же.

Второй практический принцип гласит: «Поступай так, чтобы ты всегда использовал человечество и в своем лице, и в лице всякого другого человека также как цель, но никогда - только как средство» . Человек не может утверждать в качестве всеобщих какие угодно правила. По- лагание правила как всеобщего должно одновременно соотноситься с целью самой по себе. Такой целью является человек. Из этого принципа следует недопустимость утилизации кого-либо, точно так же, как недопустимость утилизации самого себя. Второй принцип категорического императива по-своему ограничивает первый принцип: всеобщность оказывается не единственным качеством моральности поступка. Моральный поступок еще и содержательно определен: он должен быть ориентирован на человека как такового безотносительно к каким-либо внешним обстоятельствам или характеристикам.

Третий практический принцип задает характер категорического веления. Утверждая некую максиму в качестве всеобщей, человек полагает ее как органичную часть «всеобщего законодательства» и тем самым выступает в качестве законодателя. Но, задавая закон, человек и подчиняется закону. Посредством третьего практического принципа Кант, не давая его строгой формулы, утверждает, что воля «должна быть не просто подчинена закону, а подчинена ему так, чтобы она рассматривалась также как самой себе законодательствующая и именно лишь поэтому как подчиненная закону (творцом которого она может считать самое себя)» .

Существенным моментом третьего практического принципа категорического императива является то, что он отражает автономию воли нравственного субъекта. Как и идея цели самой по себе, идея автономии воли содержится в представлении о безусловности долженствования. По замечанию Канта, многие мыслители связывали моральное долженствование с законом, но эта мысль не доводилась до положения, что это - закон, который человек устанавливает для себя сам, но устанавливает как всеобщий закон. Канту, можно сказать, принадлежит заслуга введения этого важного этического понятия - «принцип автономии воли», который он противопоставляет принципу гетерономии*. Принцип автономии доброй воли в наиболее абстрактной форме представляет традиционную для моральной философии идею незаинтересованности морального мотива, или бескорыстия.

Итак, долг, по Канту, это «практически безусловная необходимость поступка» . Поступок из долга безотносителен к конкретным обстоятельствам его совершения - он не выводится из опыта и не оправдывается опытом. Это действие не ради пользы и не из симпатии. Поступок из долга совершается не ради некой цели, которая посредством него достигается, а ради самого долга. Лишь совершение поступка из долга придает поступку нравственное достоинство.

Различные действия людей по-разному относятся к долгу. Некоторые действия могут быть хорошими, т.е. быть положительно значимыми для человека, полезными, но при этом не соответствовать долгу. Например, для действующего лица полезны, но противоречат долгу эгоистические действия, в которых интересы лица ставятся безусловно выше интересов других лиц. Есть действия, которые внешне соответствуют долгу, но не являются нравственными по существу; так, люди из корысти могут совершать действия, сообразные долгу. Наконец, люди могут совершать действия, сообразные с долгом, но не из долга, а из склонности и благорасположения. Такие поступки, говорит Кант, заслуживают похвалы и поощрения, но не нравственного одобрения. Лишь совершение поступка из долга придает поступку нравственное достоинство.

Моральный закон - единственный фактор, определяющий нравственную волю извне, уважение к закону и предопределяющий поступки человека, соответствующие долгу. Поэтому исполнение долга всегда предпочитается следованию каким-либо склонностям. Моральную ценность поступка определяет само по себе стремление исполнить закон, а не полученный результат.

Противопоставление долга и склонности - одна из характерных черт кантовской этики. Под склонностью Кант понимал любые влечения и порывы, которые отвечают потребностям, материальным интересам или душевному настрою человека. Даже благодеяние, оказанное только из симпатии, участливости или благорасположения, хотя и полезно благодетельствуемому, мало свидетельствует о моральности благодетеля. Совершение благодеяния есть долг, поэтому моральность человека, оказывающего благодеяния, определяется, по Канту, не самим фактом благодеяния, а тем, руководствуется ли он долгом.

Этот вывод может показаться странным с точки зрения практики реальных человеческих отношений. Но для Канта в первую очередь важно показать значимость беспристрастности и объективности морального мотива.

Как можно видеть, Кант в трактовке моральной императивности отвлекается от той стороны морали, которая представлена через общественную организацию, социальные институты, коммуникативные механизмы упорядочения поведения, и полностью переносит внимание на человека. Кант как будто бы говорит о том, что представляет собой моральный закон. Но по сути его речь не о «моральном законодательстве», не о правилах поведения, а о том, каким должен быть человек, чтобы моральное законодательство заработало. Человек должен быть неподневольным, способным мыслить неподражательно и принимать самостоятельные, ответственные решения. Как разумный и свободный субъект человек принадлежит не «земному», «материальному» миру явлений, где царит физическая причинность, а миру умопостигаемому, или «ноуменальному» - миру чистых смыслов.

В такой абстрактной форме Кант передал одну из наиболее важных и сложных для понимания характеристик морали, а именно, ту, что в морали (посредством морали) человек, будучи членом различных общественных объединений, включенным в социальные связи и зависимости, руководствуется собственным мнением. Это мнение принципиально - оно не подвержено переменам настроений, предпочтений, интересов; оно универсализуемо - высказывается в предположении, что может быть принято любым разумным существом в аналогичной ситуации. Не авторитет, не корысть, не нужда, а свободно принятые принципы становятся определяющим фактором решений и действий. Сообразно с этими принципами человек судит о себе и о других.

Понятие морали Кант связывает с безусловным долженствованием, т. е. с ситуациями, когда мы сознаем, что должны поступать так-то и так-то, просто потому, что так надо, а не по каким-то другим причинам. В качестве безусловных, моральные требования возникают из разума, только не теоретического, а «практического», определяющего волю. Человеческая воля не автоматически следует моральным предписаниям (она не является «святой»), подобно тому, как вещи следуют законам природы. Эти предписания выступают для нее в качестве «категорического императива», т. е. безусловного требования . Безусловность «категорического императива», выражающего моральный закон, определяет бескорыстность нравственных мотивов и их независимость от эгоистичных устремлений, «чувственных склонностей».

Свобода воли

Автономность доброй воли означает также, что человек всегда может поступать сообразно долгу. Именно поэтому Кант связывает моральный закон и свободу. Человеческая воля не подчинена механизму чувственной мотивации и может действовать наперекор ему. Этот вывод и заставляет Канта переносить источник моральных поступков, т. е. свободную волю в область ноуменального существования. Человек свободен не как природное, а как ноуменальное существо. Многие авторы считают, что такая трактовка, несколько затемнявшаяся различением Канта «практической» (или психологической) и «трансцендентальной» свободы, весьма проблемна.

Прежде всего, если свободные поступки имеют основание в ноуменальном мире, а сами принадлежат миру феноменов, где все обусловлено феноменальными же причинами, в частности чувственными склонностями, то не очень понятно, как вообще можно говорить о реальности подобных поступков. Мало того, что любой такой поступок можно будет объяснить из чувственных склонностей и других естественных причин, получается, что он и действительно будет совершаться под их влиянием. Ведь если бы ноуменальная свобода все же могла прорываться в мир явлений, то происходило бы нарушение закона естественной причинности, но Кант доказывает, что этот закон непреложен. Но тогда он должен был бы признавать иллюзорность свободы и морали или утверждать: мы сознаем, что должны поступать по моральному закону, но не можем делать этого. Кант, однако, уверен, что если мы должны делать что-то, то можем это сделать. И перед нами явное противоречие: мы можем и одновременно не можем вести себя как свободные существа. Разумеется, Кант не обходит эту трудность. Напротив, он всячески акцентирует ее и пытается найти решение в различении «умопостигаемого» и «эмпирического» характера человека.

Эмпирический характер - это совокупность естественных причинных связей, образующих феноменальную жизнь того или иного индивида. Умопостигаемый же характер выражает ноуменальную сторону жизни человека, раскрывает его как свободное существо. Кант утверждает, что ноуменальная свобода и феноменальная необходимость могут быть совмещены при предположении, что свободный выбор человека, сделанный на ноуменальном уровне, является именно тем, что формирует его эмпирический характер. Хотя все поступки этого человека естественно детерминированы, сами законы и характер этой детерминации определены его свободным выбором. Кант возлагал серьезные надежды на это решение, хоть и соглашался, что оно не может в полной мере удовлетворить наш разум. Ведь тезис о свободном формировании ноуменальным Я собственной феноменальной жизни порождает много новых трудностей. В частности, не совсем ясно, когда происходит эта феноменологизация ноумена и можно ли переформировать эмпирический характер. По-видимому, нет - созданные естественные причины детерминируют его раз и навсегда. Значит, человек делает изначальный выбор в пользу добра или зла в момент своего появления в мире, причем делает это, судя по всему, еще не обладая самосознанием. Некоторые высказывания Канта говорят о том, что он склонялся именно к этой интерпретации (1: 3, 551). Но очевидно, что свободный выбор должен быть сознательным. Кроме того, человек как феноменальное существо не живет в изоляции от мира и других людей, наделенных своими эмпирическими характерами. И если допустить, что он свободно формирует свое эмпирическое Я, подчиненное естественной каузальности и взаимодействующее со своим окружением, то получается, что между людьми должно существовать что-то вроде предустановленной гармонии. Кант всегда крайне негативно относился к этому понятию, считая, что оно означает конец всякой философии. И тем не менее объективная необходимость подталкивала его к тому, чтобы воспользоваться им, хотя и оно в конечном счете не помогает, так как предустановленная гармония может быть устроена только Богом, который, стало быть, сам решает вопросы «свободного выбора» - понятно, что никакого свободного выбора в этом случае не остается. Таким образом, похоже, что непротиворечивого выхода из обсуждаемой ситуации просто нет. И порой сам Кант высказывался в том духе, что упомянутые трудности «неразрешимы» (4: 93). Но противоречивость кантовской концепции в данном случае может говорить скорее в пользу Канта. Ведь противоречие плохо тем, что из него следует «все, что угодно». Но эта формула выражает саму сущность свободы. И хотя это вовсе не означает, что понятие свободы с необходимостью противоречиво, но по крайней мере его противоречивость не выглядит чем-то неестественным. Поэтому лучшей теорией свободы можно было бы счесть ту, в которой с наибольшей убедительностью показано, что это понятие чревато противоречиями. Для этого надо было бы продемонстрировать исчерпанность всех средств его непротиворечивого толкования. И хотя Кант не выразил указанную позицию со всей прямотой, его стремление не прятать, а, наоборот, максимально раскрывать трудности и проблемы собственной теории, означало, что он был готов признать алогичность понятия свободы.

Свобода по Канту - «золотое правило Канта»

Учение Канта о свободе - в каком-то смысле кульминационный пункт новоевропейской философии человека. Если он прав, то само существование людей приравнивается к чуду. Некоторые философы подхватывали эту интуицию, призывая смотреть даже на нашу повседневную жизнь как на воистину удивительный феномен. Но на кантовское учение можно взглянуть и с другой стороны. В конце концов, противоречия, обнаруживающиеся в системе его взглядов на свободу, могут свидетельствовать о неблагополучии самой этой системы, а не о принципиальной непостижимости понятия свободы. Впрочем, этика Канта, разумеется, не ограничивается анализом этого понятия. Ведь свобода есть лишь предпосылка морали.
Человек свободен всегда, но моральным он становится лишь в том случае, если следует категорическому императиву: «Поступай так, чтобы максима твой воли во всякое время могла бы иметь также и силу принципа всеобщего законодательства» (1:3, 349). Абстрактность этой знаменитой формулировки вызвана тем, что к моральному закону как порождению чистого практического разума не должны примешиваться никакие содержательные, чувственные моменты. Впрочем, нетрудно приложить ее к конкретным случаям. Для этого достаточно представить, может ли планируемое действие быть всеобщим законом поведения людей, не отрицая самого себя. К примеру, всеобщее невозвращение долга устранит само понятие дачи денег взаймы. Такое действие, стало быть, аморально. Правда, Кант подчеркивал, что даже если действие в качестве всеобщего принципа не отрицает себя, то это еще не значит, что оно морально. К примеру, если человек не развивает в себе свои способности, а решает «употребить свою жизнь только на увеселения, праздность, размножение», то хотя такой образ действий, по Канту, аморален, «природа все-таки еще могла бы существовать по такому всеобщему закону» (1:3, 149). Поэтому здесь нужен дополнительный, уточняющий вопрос: хотел бы я, чтобы поступок или максима, из которой он вытекает, стали принципом или формой всеобщего законодательства? Такое уточнение сближает кантовскую формулировку морального закона с «золотым правилом нравственности»: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой (или, в отрицательном виде - «чего не хочешь для себя, того не делай другим»). Отметим, правда, что Кант не отождествлял их и говорил, что это правило является всего лишь следствием морального закона, полученным при определенных ограничениях. И в самом деле, кантовский моральный закон допускает следующую переформулировку: поступай так, как хочешь, чтобы поступали люди друг с другом. В этом варианте отсутствуют неприемлемые для Канта «эгоистичные» оттенки, очевидные в «золотом правиле»2, и желание в данном случае вытекает из природы человека как разумного существа вообще (см. 1: 3, 151).
Впрочем, непосредственные нравственные ориентиры дает человеку не разум как таковой, а моральное чувство, единственное чувство, которое, как говорит Кант, мы познаем совершенно a priori. Это чувство возникает при подавлении практическим разумом чувственных склонностей и поначалу кажется негативным, но затем обретает позитивный характер. Однако чистое удовольствие от выполнения долга не является мотивом совершения добрых поступков. Если бы это было так, они бы утратили свою бескорыстность и ничем не отличались бы от внешне похожих на них «легальных» поступков, которые не совпадают с ними из-за эгоистической мотивировки.
Так или иначе, но кантовская этика далека от абстрактности, в которой ее иногда упрекали. Не является Кант и сторонником аскетической морали. Напротив, он подтверждает право человека на удовлетворение своих чувственных склонностей, т. е. на счастье. Но человек должен быть достоин счастья, а достоинство состоит лишь в моральном образе мышления. «Высшее благо», таким образом, оказывается единством добродетели и счастья, причем моральный настрой и поведение имеют приоритет над стремлением к счастью, которое должно было бы выступать наградой за добродетель. Однако в нашем мире непосредственная, или естественная, связь между добродетелью и счастьем отсутствует. Поэтому мы должны допускать существование Бога, который в нашей посмертной жизни согласует одно с другим.